Помню, однажды, кажется, несколько эпох назад, я читал в мастерской "Аз"
свой рассказ "Про девочку". Реакция была довольно предсказуема, особенно у женской части аудитории. Большинство присутствующих дам заявили мне, что "девочки не такие". Я не мог понять, какие именно "не такие", но дамы пояснять отказывались и только повторяли, что я совершенно не разбираюсь в хрупкой и чистой женской душе. Обсуждение шло по кругу, и, наконец, одна девушка высказала общую мысль: "Да, у твоей героини бешенство матки!". Это была такая девушко, она сидела в клепаном собачьем ошейнике на шее, а из-под джинсиков у нее сантиметров на десять вверх по тельцу вылезала резинка стрингов. И вот она говорит, что у моей героини бешенство матки. Честно говорит, искренне, и даже с некоторым возмущением - мол, ах, зачем же ты, Андрюша, нарисовал такую неестественную грязь.
И я ей сказал, девушке в ошейнике и стрингах:
- В рассказе описано, примерно, пять лет жизни главной героини. За эти пять лет, судя по тексту, у нее было четыре мужика, причем, за четвертого она вышла замуж. Четыре мужика за пять лет - это бешенство матки?Я смотрел на девушку и думал, что у нее, может быть, за последний месяц было больше. Потому что кое- что знаю о ней и даже видел. Но готов спорить на что угодно, что в тот момент она была готова заявить, что мужиков у нее было буквально раз-два и обчелся, и смертельно оскорбилась бы, приведи я ей список...
Это я давно заметил: больше всех обвинять других женщин в неумеренной похоти готовы, почему-то, именно те, рядом с которыми упрекаемые выглядят сельскими овечками.
У мальчиков такая же фигня. Несколько раз разные знакомые мне мущины, в возрасте от 18 и до постпенсионного, упрекали меня в том, что в каждом моем рассказе, в каждой повести - все "про секс". Я, конечно, не понимаю, как можно называть "про секс" рассказ, где, собственно, секса вообще нет или его описание занимает 1,5% текста. Но дело не в этом... А в том, что каждый из них известен тем, что неоднократно, разнообразно и с огромным удовольствием изменял женам, и активно готов изменять сейчас - вплоть до того, что знакомые дамы жалуются на их приставания. И эти люди заявляют мне, что секс в жизни занимает далеко не такое важно место, чтобы пускать его в прозу. Вот, ни один открытый и отъявленный бабник, из тех, у кого уже в 16 лет счет шел на десятки покрытых самок, ни разу не упрекнул меня в пропаганде разврата посредством пейсательства. А вот какой-нибудь престарелый хрен, публично толкающий речи о православии и упрекающий меня, а потом ебущий лучшую подругу жены (не соблаговоливший даже как-то скрыть это дело от жены и общественности) считает нужным называть меня развращающим автором.
То же касается матов. Я еще не слышал ни одного упрека по этому поводу от человека, который бы сам не матерился. Упрекают только те, кто сам любит и сальный анекдотец рассказать и блядей покликать, уронив чайник на ногу.
Еще вспомнилось, как Евген Алехин читал в том же "Азе" какую-то свою поэзу, где описывалось между прочим, как он сидит на толчке и думает о любви, и страдает от неразделенности этой любви. И поднялась блин, такая вонь в отзывах, что можно было подумать - никто и никогда не читал на унитазе ничего серьезнее анекдотов и не думал в процессе сранья о жизни, Боге, смерти и возлюбленных.
Кто-то даже говорил ему:
- Зачем вообще описывать, как ты, ну пусть не ты, герой, ходит в туалет? Разве это так важно?
Я тогда заступался за Евгена и говорил:
- А разве это не важно? Разве кто-нибудь из здесь присутствующих может не срать хотя бы неделю? О, нет! С трехдневным запором мы побежим к врачу в поликлинику. С десятидневным послушно ляжем под нож хирурга, потому что сранье в унитаз - это, оказывается, жизненно важно, это вопрос жизни и смерти, и тысячи людей умирают от некроза кишечника или рефлюкс-эффекта только потому что не могут покакать. Но, вот, упоминать этот смертельно важный процесс в литературе никак нельзя. Равно как и секс, к примеру. Это ведь только большинство из нас носят в себе ту или иную степень недоеба или озабоченности своими физиологическими отправлениями, а признаваться в этом даже косвенно - верх неприличия...
А еще я считаю неприличным в стихотворении о любви обсуждать только слово "жопа". Почему-то мы все так любим жопы своих любимых, что готовы их целовать. Но не смей, поэт или пейсатель, даже заикаться об этой ТИОМНОЙ стороне жизне...